Святые мученики Акепсим епископ, Иосиф пресвитер и Аифал диакон

Епископ Акепсим возглавлял Церковь в городе Наессоне. Царь Сапор повелел казнить духовенство. Был схвачен и епископ Акепсим. Представ перед царем, он отказался принести жертву персидским богам. Его избили и заключили в темницу, куда на следующий день были брошены пресвитер Иосиф и диакон Аифал. Три года святых держали в узах, а затем казнили. Епископу Акепсиму отсекли голову. Пресвитера Иосифа побили камнями. Возле места его казни была поставлена стража, чтобы христиане не взяли тела святого мученика. На четвертую ночь пронесся ураган, молния убила стражу, ветер разметал камни, и тело святого Иосифа исчезло. Диакон Аифал тоже был побит камнями. На его могиле выросло дерево, плоды которого приносили исцеление.

Обновление (освящение) храма великомученика Георгия Победоносца в Лидде

Вмч. Георгий. Икона ризницы Трапезного храма СТСЛ

Это празднование в честь великомученика Георгия, посвящено самому известному и значительному православному храму в мире, из освящённых в честь этого святого, а именно — базилике святого Георгия в городе Лидде (ныне израильский город Лод).

Не прошло и ста лет после мученической кончины велкомученика Георгия, как в IV в. именно в этот город — в Лидду — в дни царствования императора Константина Великого были перенесены нетленные мощи этого святого воина. Здесь благочестивые христиане воздвигли храм во имя великомученика, где с тех пор почивали его мощи.

Священномученик Василий Архангельский

Священномученик Василий Михайлович Архангельский родился в 1874 г. в селе Русалкино Тульской губернии в семье диакона. Окончил Тульскую духовную семинарию, преподавал в начальных классах, затем женился на учительнице и принял священнический сан. С 1885 по 1891 гг. служил в Ахтырском храме с. Ахтырка Сергиево-Посадского района. Отец Василий очень любил детей и, будучи приходским священником, всегда находил общий язык с юными прихожанами. В его семье впоследствии родилось шестеро детей. В 1931 г. по обвинению в «невыполнение твердого задания» отец Василий был приговорен к 3 годам ссылки, но оправдан областным судом и продолжил служение до следующей волны гонений. В последние годы перед арестом он служил в храме Успения Пресвятой Богородицы села Люблино Каширского района Московской области. Осенью 1937 г. отец Василий был арестован и содержался в Каширской тюрьме. В доносе на него, в частности, говорилось, что «Архангельский агитирует детей, чтобы они ходили в церковь». Священника обвиняли в контрреволюционной антисоветской деятельности. Никакой вины за собой отец Василий не признал. Тройка НКВД приговорила иерея Василия Архангельского к расстрелу. Священномученик Василий Архангельский был расстрелян на Бутовском полигоне 16 ноября 1937 г. и погребен в безвестной общей могиле.

Иеромонах Павел (в миру Фёдор Моисеевич Максименко) родился в 1926 году в г. Георгиевске Ставропольского края. Служил в армии. Окончил службу в звании офицера, капитана танковых войск. Уйдя в запас, Фёдор Максименко поступил в Московскую духовную академию. На 3 курсе Академии он был пострижен в монашество в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре с именем Павел и вскоре рукоположен в иеромонаха. Блестяще окончил Духовную академию. В 1964 году был переведен в Смоленскую епархию. Вскоре получил назначение в Иркутск, а через некоторое время в Успенский Псково-Печерский монастырь.Отец Павел трагически погиб 16 ноября 1968 года. Похоронен в пещерах Псково-Печерской обители.Сохранились воспоминания А.Э. Левитина-Краснова, лично знавшего иеромонаха Павла: «Своеобразна судьба этого человека. В миру Фёдор – из терских казаков, уроженец г. Георгиевска (на Кавказе). Был в армии, служил в танкистах. Офицер, капитан танковых войск. Жена – коммунистка, заведующая местным районным отделом народного образования (РОНО). Был и сынишка, которого он безмерно любил. И было вдруг ему “видение, непостижимое уму, – и глубоко впечатление в сердце врезалось ему”. Раз утром сидит он в своей комнате. Жена ушла на работу. Он задремал и вдруг видит что-то белое, что пронеслось мимо него. И слышит голос: “Федя, я твой ангел. Федя, будь верующим. Федя, проснись, а то забудешь!” Он проснулся и, как был, в мундире, в погонах, бросился на колени перед иконами. Иконы хозяйки этого дома. В этот момент вошла и сама хозяйка дома и увидела своего жильца-офицера, в погонах, молящегося со слезами на коленях перед иконами. Она потом сказала жене: “С Федей что-то неладное: я застала его на коленях перед иконами”. Он действительно начал после этого долго и много молиться. И решил поступить в Духовную семинарию в Ставрополе. Но тут семейная драма. Жена – коммунистка, администратор, заведующая РОНО, глава всех учителей района. Перед ней дилемма: уйти из партии, лишиться профессии или развестись с мужем. С душевной болью, после долгой внутренней борьбы, она избрала второе. Совершился развод, и Федя поступил в Духовную семинарию, окончил ее блестяще, одним из первых. И получил направление в Московскую духовную академию. Но дальше опять коллизия: “Что делать дальше?” После долгих раздумий Фёдор избрал монашество. На 3 курсе Академии он был пострижен в монахи в Троице-Сергиевой Лавре с именем Павел и вскоре рукоположен в иеромонаха. Он блестяще кончает Духовную академию. Его кандидатская диссертация – о значительном русском богослове-догматисте проф. Ф. Голубинском – одна из лучших за время существования Академии. Он живет в монастыре, исполняет монастырские послушания. Однажды он чистит снег, скалывает лед. В это время двое молодых людей, видимо приезжих из Москвы, останавливаются поодаль, о чем-то перешептываются, потом подходят к нему. Спрашивают: “Скажите, Вы носите брюки?” Павел откидывает полы рясы, показывает синие домотканые брюки, которые носили тогда все монахи Троице-Сергиевой Лавры, говорит: “А как же – монах в синих штанах. Всё как полагается”. Через некоторое время он получает новое послушание – становится гостиником, заведует привилегированной монастырской гостиницей, в которой останавливаются архиереи. В это время происходит мое с ним знакомство. Я приехал к одному высокому лицу. В лаврском дворе нас с ним познакомили. Впоследствии, когда мы с ним крепко подружились, он показывал мне запись в своем дневнике, одновременно лестную и обидную для меня: “Познакомился с Красновым. Боже, какой же немощный сосуд Ты избрал!” Впрочем, еще раньше один из его друзей-монахов говорил ему про меня: “Он маленький, невзрачный…” В вечер нашего знакомства он сказал своему собрату: “Познакомился с Красновым”. – “Ну, и что?” – “Да то, что ты говорил”. Всё шло хорошо. Отец Павел считался одним из лучших иноков. Интеллигентный, начитанный, он в то же время много работал, собирался защищать магистерскую диссертацию. Но тоска по сыну его мучила. Он, конечно, ему помогал. Как-то поехал в Чистополь, городок Казанской области, куда перебралась в это время его бывшая жена, к своим родителям. Жена категорически запрещала ему видеться с сыном. Он обычно приходил к родителям жены, которые жили отдельно от дочери. Они предварительно брали к себе ребенка, чтобы он мог увидеться с ним украдкой. Как-то раз, когда он сидел у родителей жены, держа на руках сынишку, пришла жена. Произошла встреча бывших супругов, впервые за много лет. Было бурное объяснение. Жена сказала: “Я ничего не знаю о Боге. Я знаю только, что у меня нет мужа, а у моего ребенка нет отца”. Это были ее последние слова. Больше он ее не видел. Он рассказывал мне об этом волнуясь. А я вспомнил при этом слова из воспоминаний когда-то популярного, а теперь забытого русского писателя XIX века Н.И. Греча, писавшего по поводу изгнанного декабриста, которого развели с женой потому, что кто-то донес, что они когда-то вместе крестили ребенка, а, следовательно, являются кумовьями. “Да будут прокляты те, кто из-за предрассудков портит людям жизнь!” В данном случае из-за антирелигиозных, коммунистических предрассудков. Печальна была судьба моего друга иеромонаха Павла. Пока он жил в монастыре, всё было хорошо. Но вот один из иноков Лавры, достигший архиерейства, был назначен управляющим Смоленской епархией. И возымел он на беду мысль взять к себе из монастыря Павла. Отец Павел стал служить в соборе в Смоленске. Жил он в келии в помещении древнего собора. Приезжал я к нему туда раз в ноябре 1965 года вместе с ребятами. Гостил у него. Смотрели Смоленск, древний город, отмеченный рядом исторических событий. Тяжело Павлу тут было. Уж очень неприятный причт: все, почти без исключения, «стукачи». Предложили заняться этим делом и Павлу. Категорический отказ. Любили и уважали его в народе. Отца Павла отстранили от священнослужения. То был предлог: настоящая причина – отказ работать в КГБ.Отец Павел на некоторое время возвращается в Лавру. Ко мне не идет. Я передаю ему через знакомого диакона: “Моряки своих друзей не забывают. Пусть приходит ко мне, если не боится”. На другой день пришел ко мне. Сказал: “Я думал, что Вас не застану. Написал записку: “Моряки своих друзей на замки не приглашают. Зачумленные зачумленных не боятся. Если не боитесь, приезжайте ко мне в Лавру. Я живу в корпусе для приезжих”. Вскоре получил назначение в Иркутск, а через некоторое время в Псково-Печерский монастырь. Как-то раз, в 1968 году, собрался ехать из монастыря в Псков. Увидел автомобиль. Подошел ближе (роковую роль играли в его жизни автомобили). В этот момент грузовик неожиданно дал задний ход, сбил отца Павла с ног, затем проехал по нему. Через два дня он был похоронен в пещерах Псково-Печерской обители. Царство Небесное и мир твоему праху, отец Павел, хороший русский человек, с чистым сердцем и с чуткой совестью! Иерейство и иночество и добрую твою душу да помянет Господь Бог во Царствии Своем».

Всему свое время, и время всякой вещи под небом

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом», – говорит Премудрый (Еккл. 3, 1). Конечно, нам нужен отдых для тела и нужен отдых для души. Иначе и тело изнеможет от труда беспрерывного и душа ослабеет от напряжения излишнего. И Спаситель наш, как человек, давал телу отдых: после долгой беседы видим Его спящим на море во время бури (см.: Лк. 8, 23). Но иное дело давать себе отдых после утомления делами, другое – любить только безделье; иное дело давать отдых душе переменою занятий, достойных души, другое – наполнять время отдыха деятельностью, вредной душе. Мало ли занятий, которые душу, утомленную делами, могут освежать и оживлять? Чтение книг, возвышающих дух над суетой жизни, посещение печальных и больных, беседа о спасении души; каждое занятие для Господа, как бы оно легко ни было, – занятие спасительное для души. Но так ли отдыхают в мире? О! Мир не знает в кругу жизни своей праздности, он называет праздностью только жизнь молитвы. А его невинный отдых там, где удовольствия изнуряют его дух и тело. Ах! Страшно будет миру, когда Господь потребует отчета в употреблении времени и сил!» Архм. Кронид (Любимов). Беседы. Т.I.